Вы используете браузер Internet Explorer, да еще такой старый – это в двадцать первом-то веке! Ради бога, скачайте какой-нибудь нормальный браузер: Chrome, Firefox или Opera. Решите остаться со своим старым браузером – сами виноваты: им не поддерживаются многие функции этого сайта. Да и не только этого.
Александра Павлова в 2007 году закончила Московское государственное академическое художественное училище (МГАХУ памяти 1905 года) по специальности театральный художник. Еще будучи его ученицей, начала участвовать в выставках, которых к сегодняшнему дню на ее счету накопилось уже более тридцати. Причем как российских, так и международных (в Берлине и в Сеуле). После МГАХУ поступила во ВГИК (как и Василий Красников, Александра выбрала мастерскую Сергея Алимова по специальности художник анимационного фильма).
Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Маленького роста, плохо сложен. Профессия — игра на балалайке по трактирам. Дворники из всех пролетариев — самая гнусная мразь. Человечьи очистки — самая низшая категория. Повар попадается разный. Например — покойный Влас с Пречистенки. Скольким он жизнь спас.Похабная квартирка, — думал пес, — но до чего хорошо!— Почему пролетарий не может оставить свои калоши внизу, а пачкает мрамор? На нем есть теперь калоши, и эти калоши... мои! Это как раз те самые калоши, которые исчезли весной 1917 года. В белом сиянии стоял жрец и сквозь зубы напевал про священные берега Нила. Только по смутному запаху можно было узнать, что это Филипп Филиппович. Подстриженная его седина скрывалась под белым колпаком, напоминающим патриарший куколь; божество было все в белом, а поверх белого, как епитрахиль, был надет резиновый узкий фартук.Тонкая, в писчий лист форматом тетрадь. Исписана почерком Борменталя. В тетради какие-то схематические рисунки, по всем признакам, изображающие превращение собачьей ноги в человеческую.Профессор расшифровал слово «Абыр-валг», оно означает «Главрыба». Шарик читал. Читал (3 восклицательных знака). Это я догадался. По главрыбе. Именно с конца читал. — Зина, — тревожно закричал Филипп Филиппович, — убирай, детка, водку. Больше уж не нужна. Что же вы читаете?— Эту... Как ее... переписку Энгельса с этим... как его — дьявола — с Каутским.— Каждый день в цирк, — благодушно заметил Филипп Филиппович, — это довольно скучно, по-моему. Я бы на вашем месте хоть раз в театр сходил.Дарья Петровна, грандиозная и нагая, тряхнула Шарикова, как мешок с картофелем, и произнесла такие слова: — Полюбуйтесь, господин профессор, на нашего визитера Телеграфа Телеграфовича. Я замужем была, а Зина — невинная девушка. Хорошо, что я проснулась.— Ну что ж, пахнет... известно: по специальности. Вчера котов душили, душили...— Я с ней расписываюсь, это — наша машинистка, жить со мной будет. Борменталя надо будет выселить из приемной. У него своя квартира есть, — крайне неприязненно и хмуро пояснил Шариков.Распростертый и хрипящий, лежал заведующий подотделом очистки, а на груди у него помещался хирург Борменталь и душил его беленькой малой подушкой.
