Снявшись в четырех фильмах бондианы, Дэниел Крейг остановился, перевел дух и клятвенно заявил, что пятый раз в одну и ту же реку он не ходок, хорошего понемножку, пора и честь знать и вообще он скорее перережет себе вены на обеих руках, чем снова этими руками будет играть агента 007.
Но, как известно, человек предполагает, а располагают совсем другие силы (например, волшебная сила искусства). В частности, располагают они в конце каждого фильма франшизы титр «James Bond will return», своей бескомпромиссной лаконичностью внушающий нам, простым гражданам, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Что же в такой ситуации простой Дэниел Крейг может противопоставить несокрушимой воле Джеймса Бонда, стремящемуся вновь и вновь возвращаться к своим поклонникам, выбираясь из самых безнадежных ситуаций?
А ситуация после предыдущего фильма «Спектр», несуразность которого торчала во все стороны сильнее, чем уши Дэниела Крейга, сложилась если не безнадежная, то, по крайней мере, непростая.
Всё чаще стали звучать голоса, заявляющие что жанр себя изжил и «Не время умирать», вероятно, станет последним фильмом про Бонда (не последним фильмом с Дэниелом Крейгом, а последним фильмом вообще).
Я же рискну высказать прямо противоположную точку зрения: мне кажется, что «Не время умирать» оказался этапом, на котором франшиза нащупала тот верный стиль, который может стать формулой успеха: не претендующий на достоверность, достаточно комиксовый, сдержанно-самоироничный и очень красивый аттракцион, каким бондиана, собственно, и была на протяжении почти всей своей истории.
Именно в поисках правильного тона и метались предыдущие фильмы, пробираясь по тонкому льду зрительских предпочтений, экспериментируя, выписывая w-образный зигзаг взлетов и падений.
Первый фильм после перезагрузки 2006 года, «Казино Рояль», оказался шедевром в жанре реализма, прорывом, вдохнувшим новую жизнь в приевшуюся к тому времени франшизу. Джеймс Бонд впервые в истории оказался не суперменом, а обычным парнем с нашего двора, да и злодей в кои-то веки стремился не к порабощению мира, а всего лишь к увеличению нормы прибыли собственного бизнеса. Всё как в жизни.
«Квант милосердия», попытавшийся приправить этот рецепт классическими мотивами из старых фильмов (например, опереточной злодейской организацией, устраивающей сходку, что характерно, в опере), потерпел фиаско – то, что интересно и свежо смотрелось полвека назад, сегодня увлечь зрителя никак не смогло.
Поэтому в третьем фильме серии, «Скайфолл», те же классические мотивы были поданы придирчивому зрителю под соусом иронии и, не побоюсь этого слова, постмодернизма, что неожиданно привело к довольно интересному результату: картина оказалась весьма и весьма неплоха.
Когда же на волне случившегося успеха то же самое снова попытались сделать на серьезных щах, получился «Спектр», беспомощный, бессмысленный и беспощадный.
И лишь к пятому фильму создатели нашли нужный баланс реализма и условности, серьезности и иронии, стальных мышц Бонда и его хрупкого внутреннего мира.
Не случайно даже в музыкальном опенинге, традиционно задающем восприятие дальнейшего фильма, цитируется стилистика четырёх предыдущих серий. Так и в самом фильме оказывается собрано всё лучшее, что мы видели в предыдущих фильмах обновлённой бондианы. Фильм не стал ни прорывом, ни шедевром – но просто хороший фильм это не так уж и мало.
Если же отделенные от плевел зерна приправить по вкусу современной социально-культурной повесткой, то блюдо можно подавать на стол. Ходили же, например, разговоры, что белый конвенциональный герой мужского пола больше не интересен публике – пожалуйста, получите и распишитесь. Пока прохлаждающийся в отставке Бонд бьет баклуши на тропических пляжах, позывной «007» отходит новому агенту Ми-6 – в соответствии с веяниями времени темнокожей женщине, разве что не лесбиянке (впрочем, встретившись с Бондом, спать с ним она демонстративно отказалась, так что кто знает). Ладно, шучу – на самом деле геем в фильме оказывается другой персонаж (правда, те, кто смотрел фильм в русском дубляже, об этом не узнают – в нашем переводе упоминания об этом целомудренно убраны).
Сам Бонд тоже не отстает от современных трендов и на протяжении фильма рефлексирует над непроработанными психологическими проблемами, вытягивая себя за волосы из болота токсичной маскулиности и обучаясь обнажать перед любимой не только тело, но и душу. Не даром восточные мудрецы учат, что истинное мужество — это продукт нежности.
И раз уж мы перешли от разговора о фильме в целом к разговору о конкретных персонажах, скажем пару слов об Эрнесте Ставро Блофельде: Кристоф Вальц в роли главного злодея, так многообещающе введенного в прошлом «Спектре» явно с прицелом на несколько последующих фильмов, здесь задвинут сценаристами даже не на второй план, а куда-то в область театрального задника и теряется среди декораций. Видимо, до создателей дошло, что Вальц умеет играть только под руководством Тарантино – там он вселяет ужас в сердца в образе штандартенфюрера Ганса Ланды и заслуженно купается в наградах (Оскар пополам с Золотым глобусом, смешать, но не взбалтывать), а здесь может разве что повесить на стенку почетную грамоту «Самый бледный злодей бондианы».
Нынешний антагонист в исполнении Рами Малека тоже, откровенно сказать, не дотягивает до злодейских вершин, заданных его предшественниками, но он хотя бы похож на живого человека, а не на доктора Зло из пародийных фильмов. Если у него есть специальное злодейское убежище, то это не просто чтобы понтоваться им перед Бондом (как было в прошлом фильме), а чтобы, как и положено, вести в нём важные научные исследования для разработки чудо-оружия.
И заманив в это убежище Бонда, злодей теперь не будет привязывать его к страшным пыточным агрегатам, а лучше обсудит с ним важные экзистенциальные вопросы. Ну, скажем, вопрос о том, а нужен ли вообще такой герой, как Джеймс Бонд, в условиях современного мира (совсем не похожего на мир, в котором давным-давно появился персонаж Яна Флеминга). Вообще говоря, этот вопрос, неожиданно и свежо прозвучавший еще два фильма назад, звучит с тех пор в каждой серии и уже порядком поднадоел – ну разве что тут его впервые задают главному герою и, наконец, дают высказаться, не перебивая.
Попробуем ответить на этот вопрос и мы. Главное в Джеймсе Бонде – это не способность навалять сразу десятерым, не сноровка оставаться невосприимчивым к алкогольной интоксикации при любых объемах поглощенного мартини и даже не умение затащить в постель минимум двух красавиц за один фильм. Всё это, безусловно, важные, но, как демонстрирует последний фильм, не определяющие и даже не обязательные для героя качества.
И поскольку киножанр, о котором мы говорим, извиняет и местами даже приветствует пафосные банальности под аккомпанемент торжественной музыки, дадим ответ на возвышенной ноте. Главное в Бонде, как и в любом по-настоящему героическом архетипе (и именно по этой причине он никогда не утратит своей актуальности) – это тот самый нравственный закон внутри, не позволяющей мириться с несправедливостью под звездным небом, этот камертон, звучащий настолько сильно, что его слышим даже мы, и пока он звучит, будет жив и Джеймс Бонд, готовый восстать, вооружиться, победить – а если силы окажутся не равны, то во имя торжества справедливости и погибнуть, умереть, уснуть и видеть сны. Впрочем, забыться вечным сном слишком большая роскошь для единственного человека, чья работа – не больше и не меньше, как спасать этот мир.
А, значит, всё будет хорошо. Умирать и в самом деле пока не время. James Bond will return.