Во время последнего визита в Москву лично убедился, что да, во дворе булгаковского музея на Садовой гостей встречает бронзовая парочка – Коровьев и Бегемот. Их создатель – Александр Рукавишников – вообще говоря, изваял еще и Мастера с Маргаритой, и даже волшебную машину с шофером-грачом, доставившую Маргариту на весенний бал полнолуния. Но тем скульптурам, увы, повезло меньше – пока все они хранятся в мастерской художника.
Напомню, что изначально Рукавишников хотел поставить их на Патриарших – пруд по замыслу должен был превратиться в сложный скульптурно-архитектурный комплекс. Помимо упомянутых Коровьева, Бегемота, Мастера, Маргариты и волшебного автомобиля планировалось украсить пруд Понтием Пилатом, Иешуа, шествующим по водной глади, примусом высотой с четырехэтажный дом, и прочее, и прочее. Правда, с воплощением этого проекта в жизнь не сложилось – то ли стараниями администрации Москвы, имеющей на Патриаршие свои виды, то ли усилиями православной общественности, не желающей, чтобы пруды превратились в памятник не вполне православному писателю. И вот уже десять лет как бронзовые персонажи украшают двор в мастерской скульптора позади Дома книги на Новом Арбате, каковой двор уже успел стать местом паломничества булгакофилов.
Впрочем, как бы мне ни нравились скульптуры Рукавишникова, я сам из того лагеря читателей Булгакова, которые считают, что лучший памятник писателю на Патриарших – это сам пруд, оставленный таким, каким его видел создатель «Мастера и Маргариты». А если уж и ставить там скульптуры, то хорошо бы так, чтобы они не слишком бросались в глаза. Убрать, скажем, куда-нибудь из скверика у Патриарших чугунного Крылова, а на его место поставить ту самую рукавишниковскую машину с грачом. Крылову, небось, все равно, где сидеть.
И вот на сегодняшний день лишь Фагот с Бегемотом удостоились чести покинуть мастерскую скульптора и утвердились во дворе булгаковского дома – считается, что всего лишь на время, пока в Москве не будет найдено подходящего места для всего скульптурного ансамбля. Но мы же знаем, что нет ничего более постоянного, чем временное.
Кстати, о самой скульптуре. Сдается мне, Рукавишников изваял эту парочку с определенным умыслом, и теперь исподтишка посмеивается над наивными гостями музея.
Дело в том, что услужливо отставленная калачиком рука Коровьева заставляет каждого посетителя взять клетчатого под локоть и сфотографироваться с ним именно в такой позе. В результате на получившейся фотографии Фагот, взирая на сто двадцатого за день неоригинального гостя, презрительно кривит губы, а Бегемот так вообще, отвернувшись в сторону от третьего лишнего, откровенно зевает.
Так что я сфотографировался рядом с другим памятником «Мастеру и Маргарите», появившемся-таки недавно на Патриарших, в том углу сквера, где Берлиоз и Бездомный глотали тёплую абрикосовую:
В сумерках к этому знаку Алена отправляла юных нетрезвых молодых людей, изъявлявших желание познакомиться с ней. После созерцания знака не читавшие Булгакова пролетарии впадали в глубокую задумчивость.
