Как-то сумбурно начинаются все мои поездки в столицу нашей родины. В прошлый раз мне неожиданно позвонила Оля в тот момент, когда я возвращался домой из Университета, и сходу огорошила: «А поехали сегодня в Москву!». В этот раз столь же неожиданно позвонил шеф. Тут документы надо в Москву отвезти, сказал он. Ну, надо, так надо. Отчего бы на халяву и не съездить в столицу? С утра занести папку с документами в Минобразования, да и погулять целый день по городу. Побродить по Патриаршим и заглянуть в дом-музей некого писателя по соседству. Как же тут отказаться?
На практике все оказалось несколько иначе.
Во-первых, документы занимали не папку, и даже не портфель, а еле-еле поместились в две здоровые коробки. Вот такие:
Нет, даже вот такие:
Во-вторых, времени на прогулку оказалось значительно меньше, чем планировалось, так как Университет, как всегда, запорол все сроки и не успел вовремя подготовить документы по причине форс-мажора. Поэтому пришлось сдавать спешно купленный билет на поезд (все равно плацкарт, не жалко), и впопыхах бежать за билетом на самолет.
В-третьих, помогло это не сильно: в ожидании вылета мне пришлось просидеть в аэропорту восемь часов.
Ну и в-четвертых, по прилету во Внуково мой багаж выехал на ленту транспортера ровно в тот момент, когда от близлежащей станции отправилась в Москву электричка, на которую я мог бы успеть, сработай грузчики аэропорта на пять минут оперативнее. А так – драгоценный час московского времени убит на брожение взад-вперед по платформе и ожидание следующего поезда.
Пользуясь случаем, опишу свои впечатления от первого полета (да, предыдущие двадцать четыре года своей жизни летать мне как-то не доводилось). Итак, главное впечатление от моего семьсот тридцать седьмого «Боинга»: господа, там же тесно! Нет, в самом деле, очень тесно! Голливуд научил меня, что салон самолета конструируется так, что в проходе между креслами свободно могут разминуться два террориста в полной боевой амуниции. Так вот, ответственно заявляю: бесстыдная ложь! Если террористы попробуют разминуться в салоне «Боинга», они окажутся намертво заклинены между креслами пассажиров. И самолет вместе с беспомощными злодеями спокойно долетит до аэродрома, где их примет милиция в сопровождении МЧС (потому что сначала бандитов надо будет выковырять из самолета). В общем, я решил, что салон сооружен таким тесным для моей же безопасности. Очевидно, для этого же иллюминаторы сделаны такими крохотными: если озверевший террорист, застрявший между креслами, умудрится-таки извернуться, достать пистолет и начать палить по салону, в иллюминатор он все равно не попадет. Это, безусловно, замечательно, но террористов вместе со мной не летело, и эдакая компактность оборачивалась сплошными неудобствами: мне хотелось смотреть в окошко, а я сидел во втором от него ряду и почти ничего не видел.
Вспомнив, что вроде бы в туалете должно быть бонусное окно, я кое-как перелез через своего соседа справа, и отправился исследовать на означенный предмет санузел. Да, каким же наивным я был, когда садился в самолет. Вы знаете, я смутно представляю себе разметы тюремного карцера, где нельзя ни выпрямиться в полный рост, ни согнуть колени, чтобы сесть, но подозреваю, что самолетный туалет вполне может пойти работать карцером. Впрочем, не буду слишком строг: карцер из него получится довольно комфортабельным: с водопроводом и унитазом. Сложите ладони ковшиком: вот такого размера была раковина в моем «Боинге». А унитаз в точности повторял размером раковину. Окна в карцере, даже VIP-класса, конечно, предусмотрено не было.
Впрочем, туалет мне все равно помог: мой приоконный сосед сбежал туда минут на двадцать, и я тут же перебрался на его место.
Но вернемся в Москву. Из-за череды описанных выше задержек, заминок и опозданий передо мной стала маячить перспектива не только не успеть погулять по городу, но и просто опоздать на поезд, который вечером должен был помчать меня в родной Ростов. В общем, судьба благосклонно сделала все, чтобы мне не пришлось ломать голову над тем, как в Москве убить время. Помимо судьбы ту же благородную цель преследовала благоразумно отказавшаяся составить мне компанию в поездке Оля, поставившая передо мной боевую задачу: костьми лечь, но привести из Москвы какой-то редкий, вымирающий и уже почти вымерший по всей стране, кроме столицы, картридж для ее принтера. Напутствуя меня в дорогу, она даже сказала совершенно невообразимое: если встанет вопрос – куда успевать: в музей Булгакова или за картриджем, я должен выбрать второе. Адрес московского заповедника, где пасутся несколько голов пресловутого картриджа, она для меня нашла.
В общем, доставка университетских документов в Министерство была, как видите, самой низкоприоритетной задачей. И чего я побежал исполнять именно ее в первую очередь? Ума не приложу.
И вот представьте: избавившись, наконец, от документов, стою я перед спуском в метро «Охотный ряд». Свободного времени, которым я могу располагать, осталось минут сорок – потом уже нужно двигаться в сторону вокзала. Олин картридж еще не добыт – нужно скорее бежать за ним. Так вот, стою я перед входом в метро… а через дорогу – Красная площадь. А мне нужно бежать. А тут до самого сердца Москвы – рукой подать. Короче говоря, сделал я себе поблажку. В самом деле, что это такое – быть рядом с Красной площадью и не прогуляться по ней. Не так уж часто я бываю в Москве, чтобы позволить себе такое расточительство.
Задаю себе лимит – на все про все не более пятнадцати минут – и бегом вперед. Я вообще замечаю, что в Москве по-другому передвигаться как-то не получается. Только бегом, или, в крайнем случае, быстрым спортивным шагом (но это в виде исключения, если просто прогуливаешься и никуда не спешишь). Так вот, оббегаю Красную площадь по периметру, вокруг еще не разобранного катка, мимо мавзолея, закрытого по случаю моего приезда (москвичи всегда закрывают мавзолей по этому поводу, в истоках данной традиции еще предстоит разобраться), и вдоль универмага – обратно к станции метро. Пробегая мимо ГУМа, не удержался, и завернул внутрь посмотреть на знаменитый фонтан. Правда, подойти к нему оказалось не так просто – фонтан окружала стена иностранных туристов, непрерывно фотографирующая сие произведение архитектуры. Зачем – не понятно. Фонтан, как фонтан.
И лишь потом, с чувством выполненного долга – все-таки, нашел время погулять по Москве – я отправился за пресловутым картриджем. Да, за картриджем, а не в булгаковский музей. Когда-нибудь мне это зачтется. Ведь поездка в Москву без посещения «нехорошей квартиры» суть пустая трата времени, это любому ясно.
И тут мы подходим к самому интересному. Магомет не пошел к горе, но гора нежданно-негаданно сама навестила Магомета.
Это произошло уже в поезде «Москва – Ростов».
Мой попутчик, появившийся в купе перед самым отправлением, отличался от всех прочих пассажиров двумя выразительными признаками: во-первых, его зрачки были разного размера, а во-вторых, сопровождал его небольшой пудель. Человеку, увлеченному Булгаковым так же, как я, эти два момента отчетливо указывают на некого человека. Вернее, не вполне человека. Упомяну еще одно обстоятельство: кроме нас двоих в купе удивительным образом никого не оказалось, несмотря на то, что вагон был полон. Примерно также однажды оказалась пуста аллея у Патриарших прудов, где к двум литераторам подсел иностранец с разными глазами и тростью с необычным набалдашником.
Разумеется, все это случайности. И купе прекрасно могло быть полупустым, и зрачки могут быть разными (например, у моего попутчика причиной этого была давняя автомобильная авария), и пассажиры с пуделями в поездах тоже время от времени встречаются. Удивительно не это и даже не то, что все эти факты собрались вместе. Удивительно то, что в поезде я совершенно не обратил на это внимания. Помнится, булгаковский Мастер тоже сетовал, что Берлиоз, встретившись с Воландом, отчего-то не заметил таких красноречивых признаков и не сообразил, с кем свела его судьба. Впрочем, мне, как видите, после этой встречи повезло больше, чем Берлиозу.
Нет, конечно, я не собираюсь утверждать, что встретился в купе поезда с Воландом, нет. Но я говорю, и говорю довольно часто, что случайности не случайны. И если я столь сильно интересуюсь булгаковским миром, то случайности начинают виться вокруг меня определенным образом. Механизм этого явления вряд ли когда-нибудь удастся понять. Есть много на земле и в небесах такого, что и не снилось нашим мудрецам.
Что ж, в любом случае будет невежливо оставить такое внимание горы к Магомету без ответа. И если бог даст, то мне удастся навестить булгаковский дом в середине мая, пятнадцатого числа. Михаилу Афанасьевичу исполнится в этот день 119 лет.
