По следам Берлиоза: скамейка Воланда и рельсы на Бронной

Вопросы-то, в общем, ерундовые. Однако же именно ими непременно задается поклонник «Мастера и Маргариты», впервые оказавшись на Патриарших прудах:

а) на какой из скамеек беседовали Берлиоз и Бездомный, когда к ним подсел таинственный иностранец;

и б) в каком именно месте Берлиозу отрезало голову трамваем.

Давайте попробуем в этом разобраться, а то, бывает, даже гиды булгаковских музеев указывают экскурсантам неверные места. А для начала мы попытаемся восстановить маршрут, которым литераторы попали на Патриаршие.

Итак, после рабочего дня председатель МАССОЛИТА отправился домой передохнуть перед вечерним заседанием, а заодно прихватил с собой Бездомного, чтобы, завернув по пути на Патриаршие, прочитать ему лекцию по научному атеизму. Если бы Берлиоз следовал булгаковскому совету не разговаривать с неизвестными, после беседы с поэтом он вышел бы по Бронной на Садовую, повернул направо и через пару минут оказался дома. Глядишь, так без неожиданностей и попал бы на заседание (впрочем, кажется, у Воланда на этот случай был заготовлен кирпич на Бронной?).

Лирическое отступление про полуночное заседание МАССОЛИТА

Современного читателя может удивить, что заседание, на которое так и не попал Берлиоз, было назначено на десять вечера. Казалось бы, в это время совслужащему как раз пора отправляться в кровать, чтобы выспаться перед напряженным рабочим днем. Кому же в здравом уме придет в голову блажь назначить заседание на столь поздний час?

Однако в тридцатые годы такая ситуация была довольно обыденной и причиной тому был вполне конкретный человек, желания и привычки которого определяли жизнь каждого гражданина Советского Союза.

Этому человеку отчего-то не спалось по ночам. Он привык работать до трех-четырех часов утра, и крупные госучреждения волей-неволей приучились бодрствовать вместе с ним: в ожидании возможного вызова к Самому не смыкали глаз министры; чтобы время не пропадало даром, они выдергивали на рабочее место своих заместителей; те в свою очередь – собственных подчиненных, и эта цепочка тянулась все дальше и дальше.

Отсидев на рабочем месте первую половину рабочего дня, вечером служащие на несколько часов расходились по домам – вздремнуть перед второй, ночной частью. И в десять вечера вновь загорались окна крупных учреждений, к которым, как мы видим, относился и выдуманный Булгаковым МАССОЛИТ.

Итак, Берлиоз с Бездомным попали на Патриаршие со стороны МАССОЛИТА. Прототипом дома Грибоедова, где размещалось это почтенное учреждение, является дом Герцена на Тверском бульваре: там во времена Булгакова помещались РАПП (российская ассоциация пролетарских писателей) и МАПП (их же московская ассоциация), ставшие, соответственно, коллективным прототипом МАССОЛИТА. Подойти оттуда к Партиаршим можно либо через Малый Козихинский переулок, либо через Малую Бронную – что одна, что вторая улица приведет к восточному углу пруда. Там-то, значит, и стояла пестро раскрашенная будочка «Пиво-воды», не содержащая, однако, ни пива, ни вод.

Напившись вместо прохладного нарзана теплой абрикосовой, литераторы направились в тенистую аллею, где и устроились на одной из первых скамеек спиной к Бронной и лицом к пруду.

Вот здесь нам придется на время отложить «Мастера и Маргариту», поскольку из текста романа никак не удастся понять, которая скамейка оказалась занята редактором и поэтом. А откроем мы книгу Л. Паршина «Чертовщина в американском посольстве, или тринадцать загадок Михаила Булгакова» (несмотря на попсовое название, книга хорошая) и прочитаем там, что заветная скамейка расположена напротив подъезда дома № 32 по Малой Бронной – в этом подъезде жили булгаковские друзья. Михаил Афанасьевич вообще очень любил привязывать вымышленные реалии своих произведений к каким-либо значимым якорькам из настоящего мира.

Хорошо, скамейку мы нашли, теперь пришла очередь второго знакового места: где же председателю МАССОЛИТА отрезало голову?

Казалось бы, в романе это написано довольно ясно, однако же есть один нюанс: топография прудов в «Мастере и Маргарите» слегка отличается от сегодняшней. Но обо всем по порядку.

Собираясь сообщить куда следует о подозрительном иностранце, Берлиоз побежал тому выходу с Патриарших, который находится на углу Бронной и Ермолаевского. И роковой трамвай поворачивает по придуманной Булгаковым «новопроложенной» линии (рельсов в этом месте, скорее всего, никогда не было и в помине) именно с Ермолаевского на Бронную. Поэтому многие читатели считают этот перекресток местом гибели Берлиоза. Однако в «Мастере и Маргарите» сказано, что перед тем, как отрезать редактору голову, трамвай уже успел повернуть на Бронную, выйти на прямую и увеличить скорость. Значит, Берлиоз вышел на Бронную не на перекрестке, а раньше, не дойдя до угла с Ермолаевским несколько десятков метров. Где же он мог это сделать – ведь в этом месте сквера больше выходов к Бронной нет?

Если вы захотите повторить путь Берлиоза, встаньте с найденной нами скамейки и идите в сторону Ермолаевского. Остановитесь на углу пруда – в том месте, где к вашей аллее слева под прямым углом подходит вторая такая же. Так вот, в топографии романа эта перпендикулярная аллея не оканчивалась, упершись в вашу, а продолжалась справа и выходила на Бронную. Поверните в этом направлении и вы, пройдите через газон, перелезьте невысокую ограду сквера (если у вас стройная фигура, сможете протиснуться в щель между решеткой и фонарем) – и вуаля! – вы на месте. Трамвай сейчас, как уже было сказано, тут не ходит, так что вы не рискуете в повторении пути Берлиоза дойти до его логического завершения.

Кстати, именно в этом месте булгаковед Борис Мягков в 1987 году, разыскивая остатки трамвайных путей, вроде бы нашел следы разрыва в ограде на месте пропавшего выхода на Бронную и следы турникета, об который Аннушка разбила бутыль с маслом. Я пишу «вроде бы», потому что исследователь проводил свои изыскания с помощью биолокации (это что-то вроде лозоходства), так что доверять полученному результату можно лишь с известными оговорками. Что ж, поклонникам романа приходится довольствоваться и этим. Тем более, что с помощью своей биолокации Мягков нашел-таки на Патриарших рельсы, которые исследователям не удавалось обнаружить ни на одном транспортном плане города.

Впрочем, многие читатели и безо всяких биолокаций верят, что трамвайные пути на Бронной были. А настоящей вере, как известно, никакие доказательства не нужны.